Анонс постов блога «Ржевские истории» / Марина Иванова

Марина Иванова

07 Января 2022г.
1
0

Анонс постов блога «Ржевские истории» / Марина Иванова

История жизни Михаила Ярославича Тверского изложенная в Летописце Рогожском и Тверской летописи

Следующее событие, о котором идет речь в летописях под 6818 годом, «сяде великий князь Михаилъ въ Новагороде Великомъ на столе» (Летописец Рогожский, с. 35, Тверская летопись, с. 408) - также не получает сколь либо подробного объяснения или толкования. Скупое упоминание о произошедшем событии не дает возможности охарактеризовать героя, не рассказывает о том, что повлекло за собой это событие, как отреагировали на случившееся противники Михаила Ярославича - новгородцы. А в летописных статьях под 6822 сообщается о том, что новгородцы идут войском к Твери, сжигают волжские города и требуют на престол Юрия Даниловича. Впервые за время повествования о Михаиле Ярославиче упоминается имя его противника. События, нашедшие отражение под 6823 и 6824 годами во многом соотносятся с теми, что были зафиксированы Никоновской летописью: Михаил Ярославич, прибегая к помощи татар, бьется с жителями Новгорода и Торжка. Но, несмотря на некоторое сходство, в повествовании есть и видимые расхождения в трактовке событий. Михаил Ярославич в тверских летописных сводах называется великим князем, и его гнев и ярость направлены не против всех людей, а в первую очередь против «Афанасия Даниловича и князя Федора Ржевского и боляры ихъ и кто надобенъ князю» (Летописец Рогожский, с. 36). Михаил Ярославич, конечно, жесток, но его жестокость направлена не против неповинных ни в чем людей, а против его врагов. Также ничего не говорится о том, что Михаил Ярославич забирает все имущество новгородцев и новоторов. И даже если тверской князь предстает в данном эпизоде не в лучшем свете, тверские летописцы не вводят эпизодов, характеризующих князя исключительно с отрицательной стороны, как это делают составители Никоновской летописи.

Если представленный анонс этого поста вас заинтересовал, с его полным текстом можно ознакомиться на нашем блоге: https://sites.google.com/

«Жил честно, целый век трудился»: ржевский род купцов Сафроновых

Купец 1-й гильдии Сафронов Павел Фёдорович (1801г. (?) - 15.01. 1896г.) занимался торговлей льна и снискал себе известность деятельностью на ниве общественного строительства. Свою общественную деятельность он начал под влиянием известного церковного пастыря и проповедника протоиерея Матфея Константиновского, сделавшего Сафронова старостой при Преображенской церкви. При деятельном участии Сафронова в г. Ржеве были построены Вознесенский храм (1855 г.), летняя и зимняя каменные часовни во имя Казанской Божьей матери. Он постоянно выбирался гласным Городской думы и некоторое время был даже городским головой. Был неоднократно отмечен церковными и светскими наградами, включая золотые медали на Станиславской и Аннинской лентах, а также бронзовой медалью на Аннинской ленте - в память Крымской войны. Был также одним из немногих в России того времени кавалером Знака Красного Креста за пожертвования в русско-турецкую войну 1877-1878 годов. После смерти Сафронов П.Ф. получил звание потомственного Почётного гражданина города Ржева.

Архивные документы о пожаловании жителей г. Ржева наградными медалями в первой половине ХIХ века содержат не так уж и много фамилий наших горожан. Социальной функцией наградных медалей Российской империи того периода являлось не только воздаянием купцам, мещанам и крестьянам за различные заслуги, но и стимулированием у награжденных преданности к строю, которому они служили. Это достигалось не только пожалованием самих медалей, но и выдачей их в разных металлах (золоте и серебре), различных размеров, украшение алмазами и бриллиантами, ношение медалей на разных лентах, как правило, в порядке старшинства орденов. Пожалованные медалями очень гордились полученными «высочайшими» наградами. На многих портретах купцов того времени они изображены с имеющимися у них медалями.

Жителей Ржева награждали за крупные пожертвования (как деньгами, так и материалами) в пользу государства и «богоугодных заведений»; различную благотворительную деятельность, строительство казенных и общественных зданий, ремонт и украшение церквей, долговременную и беспорочную службу на различных выборных должностях, значительные заслуги в мануфактурной промышленности, сельском хозяйстве и торговле, помощь войскам во время войн, различные изобретения и усовершенствования, поимку дезертиров, воров и разбойников, спасение людей от потопления и во время пожаров и т.п. и награждённых ржевитян было не так уж и много.

Купцов и мещан нередко награждали медалями за службу по выборам. Так, в январе 1805 г. золотой медалью с надписью «За полезное» на алой ленте пожаловали «Ржевского именитого гражданина Образцова». [РГАДА. Ф. 1239. Оп. 3. Д. 65661. Л. 177.]

Золотыми и серебряными медалями наших горожан жаловали за различные изобретения и усовершенствования. В ноябре 1809 г. золотую медаль «За полезное» на владимирской ленте пожаловали ржевскому мещанину Немилову «за изобретение полезной для судоходства машины». В феврале 1823 г. серебряной медалью «За полезное» наградили «Ржевского мещанина Волоскова за изобретенный им способ приготовлять краски превосходной доброты» [НИОР РГБ. Ф. 334. № 312. Л. 29 об.] - на владимирской ленте.

Купцов в то же время награждали медалями за помощь и пожертвования в пользу различных военных частей.

В 1825 гг. золотой медалью «За усердие» на аннинской ленте пожаловали «бывшего города Ржева градского главу Ржевского 2-й гильдии купца Якова Филатова за постройку там конюшни и конского лазарета» [НИОР РГБ. Ф. 334. № 312. Л. 29 об.].

Как видим, в этой весьма достойной кампании награждённых был не на последнем месте и купец 1-й гильдии Сафронов Павел Фёдорович.

Очевидцы о приезде И.В. Сталина в Ржевский район в августе 1943 года.

4 августа 1943 года я, в то время работавший начальником Ржевского горотдела НКВД, по вызову начальника Управления НКВД по Калининской области собирался в город Калинин по делам службы.

Приблизительно в 8 часов утра ко мне в городской отдел НКВД прибыл заместитель народного комиссара внутренних дел Союза ССР тов. Серов. После взаимных приветствий, узнав из моего доклада, куда я собираюсь, тов. Серов мою поездку в городе Калинин отменил и вместе с этим дал мне ряд оперативных поручений. Затем тов. Серов предложил мне поехать с ним по городу и указать ему домик-особнячок, где можно было бы разместиться.

Зная, что в результате 17-и месячной оккупации города Ржева немецкими войсками такого домика в городе не осталось, я высказал тов. Серову эту мысль, однако мы с ним поехали. Объехав город и ничего подходящего, не найдя в нём, мы поехали в дер. Хорошево, что в полутора километров от города, сохранившуюся почти полностью после немецкой оккупации, и там остановились на одном полугородского типа с палисадником перед окнами домике, принадлежащем местной колхознице Кондратьевой, с которой договорились, что её домик мы займём на несколько дней, в связи с чем предложили ей на время переселиться к соседям. Хозяйка дома дала согласие, и мы возвратились в горотдел НКВД.

Почти вместе с нами к зданию городского отдела НКВД приехали на автомашинах заместитель командующего Калининским фронтом по тылу Генерал-майор Зубарев, подполковник Лизин, кажется, командующий полком внутренних войск НКВД, дислоцирующийся в гор. Торопце, и с ними подразделение красноармейцев.

По указанию заместителя наркома внутренних дел Союза ССР тов. Серова т.т. Зубарев, Лизин и приехавшие с ними красноармейцы направились в дер. Хорошево. Через несколько минут туда же уехал и тов. Серов, приказав мне из находившегося в моём распоряжении пункта связи «ВЧ» (правительственная связь) протянуть линию связи в дер. Хорошево и установить два аппарата в доме, который мы наметили с тов. Серовым. (Я тогда ещё не знал, что и для кого мы делаем). Я дал соответствующее указание связистам и уехал в Хорошево, где находился тов. Серов.

К моему приезду подготовка помещения силами красноармейцев, привезенных тов. Зубаревым, шла полным ходом. Красили и оклеивали стены домика внутри, чистили и посыпали песком во дворе и вокруг дома. Приводили в порядок палисадник, засаженный кустами малины и вишнями.

К 16 часам вся необходимая подготовка была закончена. По предложению тов. Серова я вместе с ним вернулся в городской отдел НКВД и при непосредственном его участии отобрали лучшую мебель из того, что у меня было в отделе (шесть стульев, диванчик, два столика), на автомашине отвезли в дер. Хорошево и расставили её в доме и возле дома в палисаднике, сделав в нём примитивную беседку.

4 августа в 21 час 30 минут (приблизительно) имеющиеся в распоряжении тов. Серова и тов. Зубарева автомашины ушли на ст. Мелехово. На одной из машин уехал и тов. Серов.

Приблизительно в 22 часа автотранспорт вернулся снова в Хорошево. Две автомашины подошли непосредственно к домику, из которых вышли и прошли в домик Иосиф Виссарионович Сталин, Лаврентий Павлович Берия и с ними группа лиц, из которых мне впоследствии пришлось узнать работника Наркомата государственной безопасности Владимирского.

К столетию со дня рождения врача - офтальмолога Новиковой М. М

То, что мы делали тогда, определяется кратко: восстанавливали здравоохранение. Но сегодняшним моим молодым коллегам, конечно, очень трудно себе представить, что стояло за этим словом «восстановление». Ведь каждая доска, каждый гвоздь, каждый кирпич были величайшей ценностью.

Нам помогали женщины, старики, дети - они осторожно выбирали из развалин уцелевшие кирпичи, по цепочке передавали их друг другу, бережно складывали. Когда половодье снесло мост, стоя по колено в воде, мы все вылавливали плывущие бревна.

Горисполком создал ремонтно - строительную бригаду, но она была очень малочисленна и маломощна. Ведь мужчины сражались на фронте, и хозяйство восстанавливалось в основном руками женщин. Правда, нам помогали военные строители, наводившие мосты на Волге. Они привели в порядок здание больницы и отремонтировали дом, предназначенный для детских яслей.

Вскоре удалось открыть амбулаторию в полуразрушенном здании на Партизанской улице, на окраине города оборудовали медицинский пункт.

Каждый день появлялись новые заботы. Среди больных было много истощенных - они нуждались в хорошем питании не меньше, чем в лечении. Но больница получала в ту пору скудный рацион военного времени. И мы решили: организуем подсобное хозяйство!

Нас поддержали городской комитет партии, горисполком. Пришла помощь из районов, не бывших в оккупации. Помогали, чем могли, воинские части.

Больнице отвели участок - 36 гектаров, преподнесли щедрый подарок: 23 коровы, лошадь, четырех волов. Ну, а пахать, сеять, убирать урожай, заготавливать корм пришлось самим. И все вручную!

В моем дневнике тех лет есть запись: «Никогда не думала, что придется пахать землю. Надо засеять два с половиной гектара, а лошадь наша отощала, не встает. Конюх утешает, а у меня в глазах темно. Спасибо капитану Сафронову, дал лошадей. Сама взялась за плуг. На пути попалась воронка, плуг в сторону, я до крови разбила нос. Но все-таки первая борозда проложена».

Мы с энтузиазмом осваивали чуть ли не все виды сельскохозяйственных работ. Бывало, ночь отдежуришь в больнице, а потом - в поле. И откуда брались силы?

Все мы стали на редкость хозяйственными: занимались заготовкой дров, вывозили их из леса на волах, а потом пилили и кололи. И опять радовались, что будет чем натопить здание, что не придется больным мерзнуть...

Но ведь и подсобное хозяйство, и строительство, и лесозаготовки - все это было нашей общественной работой, а основная, лечебная, шла своим чередом, требуя огромных усилий.

Фронт отходил дальше, на запад, но бывали еще бомбежки, еще поступали к нам раненые. И Людмиле Олеговне приходилось иногда не легче, чем фронтовому хирургу: сутками она не выходила из операционной.

Война не давала забыть о себе ни на минуту. Но рядом были и другие дела - мирные, привычные. Мы принимали роды, лечили детей, добывали игрушки для яслей, вели санитарно - просветительные беседы.

Не помню, чтобы кто - нибудь отказывался, от какой - то работы, от дополнительной нагрузки, от внепланового дежурства. Беспредельная самоотдача, твердость духа, готовность к любым трудностям - качества, которые отличали, пожалуй, всех, с кем пришлось мне работать в те годы. Такое было время, такой атмосферой мы дышали, что, казалось, иначе нельзя.

И были мы при всей скудости материальных своих возможностей, при скромном достатке и неустройстве быта очень щедрыми. Неведом нам был культ вещей, неведомо стремление получить какую-то выгоду для себя. Все было подчинено одной цели - помочь людям, помочь фронту.